День рождения Туве Янссон Умеющая слушать #7 Анья и Вера Хэгер решили устроить праздник для своей племянницы — дочери их брата, которой исполнился годик. Они пригласили детей, зажгли свечки на торте и разложили мороженое по вазочкам. Но малышам почему-то не весело: в присутствии сестер они замирают, не хотят играть и перестают есть. Почему? Туве Янссон День рождения В двадцать минут четвертого младшая из фрёкен[1 - Фрёкен (швед.) — барышня, мадемуазель.] Хэгер зажгла свечи на праздничном торте в честь дня рождения; уже наступили сумерки. Ее сестра достала из холодильника мороженое и начала раскладывать его в вазочки на серебряном блюде. — А ты не можешь заняться этим немного позднее? — спросила Вера Хэгер. — Они появятся с минуты на минуту, и мы, пожалуй, сможем принять всех гостей вместе. Я не привыкла… Анья продолжала раскладывать мороженое. — Прими их в гостиной, — сказала она. — Подай им сок. Я приду, как только закончу… Вера вышла в прихожую. Она услыхала шум поднимающегося вверх лифта, он остановился, и она открыла дверь. То был дворник, он кивнул ей, продолжая подниматься по лестнице на чердак. — Извини, — сказала фрекен Хэгер, — я думала, это к нам. Мы как раз ждем гостей… Она снова закрыла дверь и продолжала стоять возле нее. Ей не понравилось, как дворник поздоровался с ней, но объяснять ему что-то бесполезно, и ей не следовало ничего говорить. Лифт вернулся. Она подождала, пока зазвонил звонок, и открыла дверь. То были трое детей, два мальчика и очень маленькая девочка в сопровождении гувернантки. — Добро пожаловать! — сказала ей фрёкен Хэгер. — Дело в том, что нашей племяннице, дочери нашего брага, исполняется год, а ее родители в отъезде, и поэтому мы, моя сестра и я, подумали, что нам надо устроить небольшой праздник… Дети сняли сапожки, плащики и шапочки и положили их на пол, а гувернантка ушла. — Как вас зовут? — спросила фрёкен Хэгер. Мальчики, глядя мимо, не ответили, но девочка прошептала: — Пиа! В дверь снова позвонили. Пришли еще четверо детей, один из них с мамой. Все больше и больше детей входили в квартиру, снимали с себя верхнюю одежку, а виновница торжества все не появлялась. В прихожей было ужасно жарко. — Проходите!.. — пригласила гостей фрёкен Хэгер. — Будьте так любезны пройти в гостиную, чтобы всем хватило места в прихожей, не стойте в дверях, оставьте место для других. Дети пошли в гостиную. Она захлопала в ладоши и воскликнула: — Начинайте играть! В какую игру вы хотите?.. Они смотрели на нее, не отвечая. Вера Хэгер отправилась в кухню и сказала сестре: — Тебе надо пойти туда, иди сейчас же. Ничего не получается. Сестра подняла блюдо с разукрашенным мороженым и спросила: — Что ты имеешь в виду? Что не получается? — Праздник! Они просто молча стоят — думаю, я им не нравлюсь. И Даниэла не пришла! — Возьми блюдо, — сказала Анья. — Пойди в гостиную и угости их мороженым. Я позвоню и спрошу… Она подошла к телефону и набрала номер… Занято! Она попыталась снова. Сестра с блюдом в руках стояла за ее спиной и ждала. — Поставь мороженое или отнеси его в гостиную! — посоветовала Анья. — Забери его сама! — воскликнула Вера. — Будь так добра, забери его. Дай мне позвонить, я с удовольствием это сделаю; буду звонить до тех пор, пока не ответят. Сестра взяла у нее из рук мороженое и пошла в гостиную. Теперь в прихожей было совершенно спокойно. Вера снова и снова набирала номер, телефон был занят. Анья Хэгер разбросала серпантин над головками занятых мороженым детей. Бросать она умела. Спокойно и не торопясь она соткала многоцветные сети вокруг всей большой комнаты. Свечи быстро сгорали в тепле, собирая талые стеариновые озерца меж розами из марципанов. Она погасила свечи. Затем разделила воздушные шары и сказала детям, где умывальная комната, после чего вышла в прихожую. — Не отвечает, — сказала Вера. — Может ли быть, что мы перепутали день? Как ты думаешь, что-то случилось? — Думаю, они забыли положить трубку, — ответила ее сестра. — Дети играют? Им весело? — Они едят, — ответила Анья. — Ты можешь зайти к ним и побыть с ними часок, а я собираюсь немного почитать. И она прошла в спальню. Вера Хэгер стояла в дверях гостиной и смотрела на детей. Они не были уже больше скованны, они толкались, нависали над столом, а одна девочка построила домик из апельсинов. Другая ела мороженое, сидя под столом. Вера медленно подошла ближе. — Вам весело? — спросила она. Дети перестали есть и уставились на нее. Они долго разглядывали друг друга сквозь занавес из многоцветного серпантина. — Когда я была маленькая, — произнесла фрёкен Хэгер, — никто и слыхом не слыхал про мороженое. Мороженое, думается мне, появилось гораздо позднее… Не беспокойтесь о Даниэле, она, верно, скоро придет, может, с минуты на минуту… Дети почти не шевелились. Домик из апельсинов распался, и фрукты упали на пол. Один из них подкатился к самым ногам Веры Хэгер, она повернулась и ушла в спальню. Ее сестра читала, лежа на своей кровати. — Не понимаю, — сказала Вера. — Не понимаю. Почему с нашими праздниками вечно что-то не получается. Даже с детьми… — Возьми и почитай что-нибудь, — посоветовала Анья. Лампа на ночном столике была зеленой — мягкий свет над изголовьем. Внезапно они осознали, что часы тикают. — Пожалуй, можно потолковать об этом, — предложила Вера. Анья не ответила. Ее очки отражали свет, так что не было видно ее глаз. Она разрезала страницы по одной, и всякий раз, когда она клала ножик обратно на стеклянную поверхность ночного столика, слышался звон. В квартире же было очень тихо. Вера Хэгер встала и открыла дверь. — Они погасили свет, — прошептала она. И тут в гостиной раздался львиный рык. — Они играют, — сказала Анья Хэгер, — они играют в диких зверей. Так что не присматривай за ними. Им весело. Внезапно она почувствовала, как бесконечно устала от своей сестры. — Дети играют, — резко продолжила она. — Они не такие, как мы. Лицо Веры исказила гримаса, и она, бросившись на кровать, заплакала. Ее небольшая головка вся была в жидких локонах, которые она предположительно никогда не могла разглядеть в зеркало. «У нее нет затылка, — подумала Анья. — Абсолютно». Вера надела очки и сказала, уставившись в книгу: — Прости меня. Я ведь только говорю, что им весело. Праздник удался, они едят и рычат друг на друга. Светская жизнь — это джунгли, где все улыбаются и скалят зубы… Произнося эти слова, она выдвигала ящик ночного столика, а сестра ее автоматически потянулась к носовому платку, высморкалась и сказала: — Спасибо! Что ты имеешь в виду, говоря «скалишь зубы», о чем ты? Анья Хэгер села на кровати и, глядя в стенку, произнесла: — Светская жизнь ужасна, если не любишь тех, кого приглашаешь к себе домой. Улыбаешься, скалишь зубы, потому что боишься, Дети правильно поступают. Они устраивают темные джунгли и рычат. — Не понимаю, — ответила Вера. — Есть ли кто-нибудь, — спросила Анья, — есть ли хоть один-единственный человек, которого мы захотели бы видеть? — Пытаешься поссориться со мной? — спросила Вера. Анья ответила: — Возможно. Но как раз не теперь. Я спрашиваю, чтобы знать. Ведь можно поговорить друг с другом. — Мы никогда не говорим. — сказала Вера. — Мы только живем. Они прислушались к звукам в гостиной, и Анья сказала: — Это была гиена. Как ты думаешь, это гиена? Вера кивнула. — Видно, что я плакала? — спросила она. — Это видно всегда, — ответила ее сестра. Она вышла из спальни и направилась в гостиную. Дети сняли обувку и заползли в темноте под стол, стулья, кресла и диван. Она слышала, как они рычали друг на друга. Двое затеяли драку, они катались, ворча, в неясной полосе света из прихожей. Зазвенел дверной колокольчик, фрёкен Хэгер включила свет и открыла дверь. Дети вышли из гостиной и стали разыскивать свои плащики, сапожки и шапочки. Все время работал лифт, и в конце концов прихожая опустела, там висели лишь два длинных черных плаща. Пол гостиной был завален затоптанным серпантином и остатками торта. Анья собрала тарелки и вынесла их в кухню. Вера сидела у кухонного стола и ждала. Она сказала: — Тебе незачем говорить, что праздник удался. Я устала оттого, что ты вечно говоришь одно и то же. — Вот как, ты устала? — спросила ее сестра. — И я вечно говорю одно и то же? Она осторожно поставила тарелки в раковину и прислонилась к столику для мытья посуды — спиной к кухне. А потом спросила: — Ты очень устала? — Устала очень, — прошептала Вера. — Что ты хочешь, чтоб я сделала? Что-то неладно? Анья Хэгер прошла мимо сестры, легко притронувшись к ее плечу. — Ничего, — ответила она. — Пусть все остается как есть, уже слишком поздно. Слишком поздно для уборки. Мы пойдем и ляжем спать, а посуду вымоем завтра утром. notes Примечания 1 Фрёкен (швед.) — барышня, мадемуазель.